Отредактировано:05.11.08 13:09
Не пишется.
Не дышится.
Мелодия чуть слышится,
Но надо ли подпеть?
Не спится,
Только мается,
И мечется, и кается,
И хочется успеть.
Мечтается
И бредится,
Но в лучшее не верится,
Всё.
Больше не взлететь.
Вы когда-нибудь были в мартене, рожденном еще в смутные тридцатые, но до сей поры действующем? Кажется, лицо покроется сплошным волдырем ожога от неимоверного жара открытой заслонки. А сзади, в спину, ледяным сквозняком сквозь разбитые стекла громадных бутылочно-зеленых окон. Одежда на груди едва не тлеет, а на лопатках колючими градинами застывают капельки пота.
Так бывает.
Сердце мощностью в мегаватт, способное ослепить и растопить этот поцарапанный жесткой снежной крупой призрачный город, не в состоянии обогреть одного. Не способно пробить ледяных стен. Моя звенящая и искрящаяся жизнь молодой свежей кровью по венам-проводам, а иногда даже и без. Но застывает где-то на излете, неловко шлепаясь неуместностью пластиковых слов. И обратно ко мне – иногда – что-то отстраненно-вежливое или изящно-ироничное, реже – гигабайты отчаяния, страха и тоски. И обескураживающее, недоступное моему пониманию нежелание жить. Вдыхаю этот морозный воздух, раздирая горло, обжигая легкие. Бессилие. Бессилие страшнее всего. Иногда хочется встряхнуть за шиворот, крикнуть в лицо – "Живи! Живи же, черт тебя дери! Не гневи Бога, пусть ты в него почти не веришь, не гневи. У тебя есть так много, так много того, ради чего стоит жить, жить долго и счастливо. Есть те, кто тебе дорог и кому дорог ты. Живи" Но стакан наполовину пуст… этот чертов стакан всегда наполовину пуст…
Зачем – Солнце, зачем – моё тепло и моя сила, если не могу согреть одного?